На втором, на третьем курсе все мои однокашники, кто подрабатывал, подрабатывали почему-то не по специальности. Ну, там бармены, официантки, полы помыть, разнести какие-то бумажки.

Мне казалось это в корне неверным. Я так подумала: почему это я учусь, сдаю, пятёрки получаю по правовым дисциплинам, а зарабатывать чем-то другим буду? Может, я пока и могу только бумажки переносить, но пусть это будут юридические бумажки!

Открываю газетку, как сейчас помню: «Требуется помощник юриста». Звоню. Говорят: «Приезжайте!» Приехала. Юрист так на меня посмотрела: «Ты на каком курсе-то?» — «На втором». Она: «Что-то рано». Я говорю: «Я справлюсь, не переживайте!» Это была Юлия Владимировна Климошенко, дай бог ей здоровья. Мы с ней до сих пор общаемся, но она не практикует уже.

Вот так я получила первую работу по специальности. Потом я нашла ещё одну работу, а потом, уже на четвертом курсе, пришла на практику и начала работать по банкротствам.

Коллеги, партнеры, клиенты всю жизнь меня спрашивают: «Ты как это делаешь? Пятеро детей, фирма, суды… Как?!»

А у меня просто нет планов проигрывать, я не умею этого делать. Я делаю это очень плохо — я расстраиваюсь. Поэтому, начиная какой-то проект, стараюсь завершить его только положительно для себя. Для меня четвёрка — плохая оценка. Это проблема, я знаю. Это «синдром хорошей девочки». Психологи считают, с ним бороться надо, но он мне помогает.

Вот мы сейчас выдвинули мою кандидатуру на конкурс. И заметьте: у меня уже висит платье вечернее, в котором я буду премию получать. Оно уже висит!

В моей компании постоянно идёт набор молодых специалистов, практикантов. Всегда нужны помощники — мы смотрим, учим, процесс обучения постоянно идёт. Более опытные сотрудники проходят курсы повышения квалификации по арбитражному управлению. И даже если они не будут сами управлением заниматься, мне надо, чтобы они знали это изнутри.

Когда принимаю молодёжь на работу, всегда задаю «каверзные» вопросы. Ну, то есть, это они считают, что каверзные. Говорят: «Радмила Николаевна, Вы прям с крещения Руси начинаете!» Да, оттуда и начинаю:) С «Русской Правды», с римского права, с признаков государства. Фундаментальные вещи спрашиваю.

Вчерашний студент — он не должен номера статей знать, этому в институте не учат, потому что открыть и посмотреть номер статьи в любой момент можно. Главное, знать, что открыть и где смотреть. Я хочу работать с людьми, которые видят систему права насквозь.

Правовая система похожа для меня на прозрачную 3D-картинку. Чтобы создать такую картинку множество слоёв друг на друга наносят. Но они прозрачные, поэтому все видны. И видны уже не как слои, а как цельное объёмное изображение. К сожалению, систему права в трёх измерениях не каждый способен увидеть. Я ищу тех, кто видит. И беру в команду.

Я своих детей как воспитываю? Я не проверяю электронные дневники. Вообще. Я стараюсь сделать так, чтобы им было стыдно меня подвести.

Вот приходит средний сын из школы грустный. Я спрашиваю: «Что случилось?» — «Ай, мама, четыре четвёрки». То есть ему неудобно. Ему из-за этих четвёрок неудобно перед мамой!

И на работе так. Я ругаться не люблю, совсем не люблю. Когда я возглавляла департамент в администрации города Иркутска, я там умудрилась горизонтальный уровень управления организовать. Мне не нужно, чтобы людям было страшно в мой кабинет заходить. Гораздо приятнее, когда им неудобно заходить, если они накосячили. Это значит, они сделают всё, чтобы исправиться, а не чтобы скрыть свою ошибку от злой начальницы.

Мне кажется, это высший пилотаж — когда ты не ругаешься, а тебя не подводят.

К сожалению, есть люди, которые принимают доброту за слабость. Но… Это ещё один хороший критерий при выборе партнёров и сотрудников.

Расскажу, как я раздаю задачи.

Допустим, у нас появился новый проект. Я смотрю, что это за проект: в какой он сфере, какая работа там нужна — креативная или скрупулёзная. То есть кто из моих ребят для этой работы подходит. Ещё очень важно, есть ли в деле какая-то «война» — от этого зависит, нужна ли особая стрессоустойчивость юристу, который за проект возьмётся.

Вот по этим критериям выбираю кандидатуру будущего куратора. И, конечно, спрашиваю, хочет ли он взять ещё один проект, позволяет ли ему нагрузка. Работу мало просто взять — с ней нужно справиться. Если берёшь, то несёшь ответственность.

Если это серьёзный, крупный проект, то за него отвечаю в большей степени я лично: сама разрабатываю стратегию, пишу позицию, хожу в судебные заседания. Но с масштабным делом в одиночку, конечно, не справиться. Над ним обычно работают 4-5 и более человек. Один, как известно, в поле не воин! На Руси даже богатыри минимум втроём от всякой напасти свой дом защищали. Вот и мы — команда!

Я не пропустила ни одного утренника в детском саду ни у одного своего ребёнка. Почти ни одной хоккейной игры не пропустила. Танцы, выступления… — для меня это всё очень важно.

На себя, конечно, мало времени остается. Но тут, как говорит папа: «Научись управлять тремя, а дальше количество не имеет значения».

И вот, как раз когда я научилась управлять тремя, узнаю, что беременна. Двойня!

Но я даже довольна, что так сложились звёзды. Я не выключалась из рабочего процесса: у меня в ноябре было 56 судебных заседаний, в декабре — до родов — 12 заседаний, 11 числа — роды, и после родов — ещё 20 заседаний. И так продолжается.

А как по-другому?! Я же все дела воспринимаю как собственные. Я реально знаю всё, что происходит. У каждого моего сотрудника около десятка направлений, за которые он отвечает, а я знаю всё о каждом и отвечаю за всё и за всех: и за клиентов, и за моих ребят, потому что мы — команда, такая профессиональная семья.

Когда мы выиграли дело, это не кто-то из моих ребят-юристов выиграл, не я выиграла, а МЫ. Для меня это важно. Я так к этому отношусь, и требую такого же отношения от всех своих сотрудников.

Но делегировать, конечно, надо учиться. Мы же расширяемся! Я вот уехала из Иркутска в Питер, была здесь с 31 октября до 11 июня и… никто не умер. Дела контролировались, они без меня там работали. Понятно, что мы с ними постоянно на связи, на телефоне. Даже в роддом они мне звонили :) Но тем не менее.

Я немного выдохнула. Значит, это возможно — без моего личного присутствия работа тоже идёт.

И вот я вернулась в Петербург! Да, не переехала, а именно вернулась. Потому что мой дедушка по линии бабушки с маминой стороны отсюда. Он из петербургской аристократии, родился на Лиговском проспекте…

А дедушка по маме — из Радзивилов. Это могущественная магнатская династия была в Великом Княжестве Литовском. Там в роду были влиятельные политики, законодатели, епископы. Поместье нашей родовой ветви находилось в Несвижском замке. А все владения Радзивилов такие были огромные, что сейчас эти земли разбросаны на территории Беларуси, Литвы, Польши и Украины.

Я очень горжусь принадлежностью к этому роду, даже взяла дедушкину фамилию. Но причина моей гордости — не поместья, конечно.

Дед мой родился в 1924 году. Когда началась Великая Отечественная, он всего девять классов окончил. Из-за войны дед даже высшее образование получить не смог. Зато он герой войны. У него столько орденов! И отсутствие образования не мешало ему быть очень эрудированным человеком, самым начитанным из всех, кого я знаю. Вот этим я горжусь!

Их в семье было 9 человек: мой дед, его братья и сёстры. Все были образованные. Сестра дела, Надежда Арсентьевна, полиглотом была: 9 или 10 языков знала. Другая сестра, Мария Арсентьевна, была настоятельницей монастыря. Когда она умерла, проститься с ней приехало огромное количество людей со всего мира!

Я всегда говорю: «Гены — это страшная вещь! Как в одну, так и в другую сторону». Я очень горжусь тем, какие у меня предки. И понимаю, что мне нельзя их подвести. Дедушка мой уже 10 лет не с нами. Но я часто мысленно разговариваю с ним. И всегда думаю о том, чтобы ему не было за меня стыдно.

Я не хоккеист, но уже 15 лет в хоккее. Потому что мальчишки мои — хоккеисты.

Недавно во время перелёта посмотрела новогоднюю комедию «Хоккейные папы». Хороший фильм, весёлый. А в песне из этого фильма — вот прямо вся моя жизнь.

Папа, я хоккейный папа,
И моя зарплата
Вся на лёд сухой и на подкаты.
Мама этому не рада,
Но меняет взгляды,
Когда сын забьёт гол золотой.

У меня от этих строчек мурашки. Потому что, бывает, у кого-то из мальчишек не получается что-то, долго не получается. Он переживает, мы поддерживаем его все. А потом он ррраз — и забивает! Это особенное чувство, его только хоккейные папы и мамы понимают. Я тогда сижу и реву.

Хоккей — это образ жизни. Не только для мальчишек моих, а для всей нашей семьи. Все на каникулы едут в Таиланд, а мы в «Айдашки» — на соревнования. Мы географию России по хоккейным турнирам изучали. А младший из сыновей, можно сказать, на льду родился. Он с младенчества все матчи хоккейные посещал — разве у него был шанс не пойти в хоккей?

Дети, которые занимаются профессиональным спортом, — они другие. Они взрослее, дисциплинированнее. Дочки когда подрастут, тоже в спорт пойдут. Надеюсь, что не в хоккей. Может, на фигурное катание?

У всех юристов одинаковая работа. Но премии выигрывают те, кто работает над большими делами с крупными компаниями. Никто не видит, что ты отбил условные сто рублей и сделал, на самом деле, всё то же самое. А вот если отбил сто миллионов долларов — о, это много! О, молодец!

На самом деле, если ты знаешь, как взыскать сто рублей убытков, то как взыскать сто миллионов из аналогичной сделки — тоже знаешь. Значения другие, а работа — та же. Секрет не в большем объёме ума или знаний. Заседаний, конечно, может быть не два, а двадцать, потому что сторонам и суду нужно изучить не два тома материалов дела, а двадцать два или сто два.

Это вопрос масштаба и количества документов, подтверждающих эти сто миллионов долларов, вопрос трудозатрат, который, безусловно, должен учитываться. И вопрос давления — когда сто юристов могут работать против тебя. Сто рублей, конечно, так защищать никто не будет.

Поэтому они так кичатся и пиарятся. Есть в нашей профессии этот павлиний лейтмотив.

А по факту — работа есть работа. И неважно, бабушку ты защищаешь или к тебе условный Газпром пришел — клиента просто чувствовать нужно и качественно, ответственно выполнять взятые на себя обязательства, независимо от чека.

Я сейчас оформляю документы и подаю в издательство: буду дописывать работу на степень кандидата экономических наук. И параллельно вторую — на кандидата юридических. То есть пишу сразу две кандидатские диссертации, буду КЭН+КЮН.

Вы, наверное, поняли уже: мне всегда мало! У меня пятеро детей, потому что троих было мало. Мне даже муж говорит: «Зая, я всё задумываюсь, не скажешь ли ты однажды, что тебе одного мужика мало?» Я смеюсь, конечно, над этим. Но мой энтузиазм иногда даже самых близких людей пугает.

Хотя для юриста это неплохое качество. Когда я только начала заниматься налоговыми спорами, в судебный процесс пришла какая-то тётенька — налоговый инспектор. И вот она давай самоутверждаться: «Да вы знаете, что на ноль первом счёте-то?» «А вы хоть “самолётики” рисовать умеете?!» А для меня это ну очень некомфортная ситуация — когда я чего-то не знаю или не умею. И всё: я осенью поступила на экономический факультет. Потому что юридического образования мне было недостаточно.

Теперь расстановка сил другая. В финансовых спорах даже судьи не всегда понимают, о чём речь — они же юристы, а не экономисты. А я любому оппоненту — будь он бухгалтер, экономист или налоговый инспектор — готова на его языке ответить. «Да, я знаю, что записывают на ноль восьмом счёте!» «Не надо, девяносто первый счёт мне тоже известен!»

Это огромное преимущество! Потому что банкротство — это не чисто юридическая и не чисто экономическая, это экономико-правовая сущность. И КЭН и КЮН — это не для галочки. Две кандидатские помогают тренировать оба полушария мозга, и каждое дело я смогу не в одной какой-то плоскости видеть, а как объёмную картинку.

У нас с мужем был общий друг и, одновременно, бухгалтер, царствие небесное, Игорь Альбертович Дронов. Удивительный человек был — на Ленина похож внешне, лысый, руку вот так выставлял :))) Стихи писал, а по первому образованию — учитель химии. Но бухгалтер был от Бога.

Так вот, он мне в жизни сказал две классных вещи.

Первую — в один из самых важных для меня моментов жизни — когда я думала как дальше развивать фирму и вообще развивать ли.

Он мне сказал: «Рада, тут два варианта. Вот есть пирог. Ты или берёшь тот кусок, который можешь проглотить самостоятельно, и его ешь. И несёшь ответственность только за свои действия, но на большее — не рассчитываешь. Будет у тебя хлеб, масло, ну, может, в праздники икра. Либо ты берёшь огромный кусок, весь этот пирог целиком и берешь таз икры. Одна ты точно не проглотишь всё это. Но ты берёшь на себя и все постоянные затраты (офисы и остальное) и ответственность. Да, они накосячили, а всё равно отвечаешь ты. И надо, Рада, один раз в жизни принять это решение. Тебе кусок или весь пирог?»

Я выбрала в итоге второе. Весь пирог, который одна съесть не смогу, но куска маленького мне явно мало. Я поняла, что это будет скучно, моя гигантомания и максимализм не позволят.

После этого начала привлекать сотрудников: сначала одного, потом второго, третьего. Потом поняла, что в офисе места мало, некуда сажать уже :) Сняла ещё один офис, потом второй поменяли и так постепенно поняли, что вышли на качественно иной уровень.

PS. И ещё одну шикарную вещь Игорь Альбертович мне сказал как-то. Я ему эмоционально жаловалась на бухгалтера — не давала она мне какие-то документы, которые срочно были нужны. Горячусь, психую. А он такой мне: «Рада! Она же дуууура! А с умной женщиной (у мужа спроси) — и секс приятнее!». И сразу отпустило меня)))))) Я потом пошла и получила экономическое образование, после чего ни один бухгалтер мне уже ничего возразить не может.

Классный был дядька, царствие ему небесное.

Вопросами банкротства я ещё на первом курсе заинтересовалась, когда курсовую писала по истории права — про долговые ямы. А на четвёртом я решила найти такую работу, которую можно с практикой совместить: чтобы деньги зарабатывать, и практику чтобы засчитали.

Руководитель курсовой по гражданско-арбитражному процессу, Татьяна Леонидовна Курас, порекомендовала меня своему знакомому в правовое агентство «Сибирь». Мне она сказала: «Они там банкротствами занимаются. Ты же писала на первом курсе работу по несостоятельности — иди, тебе понравится».

Пришла я на собеседование. Ко мне вышел Михаил Викторович Орлов — высокий такой, под два метра, красивый молодой человек. В троечке, с портфелем из крокодиловой кожи, часы у него дорогие… Сильное впечатление он на меня тогда произвёл. Я подумала, что компания, наверное, очень солидная. Ну, и не растерялась.

Михаил Викторович после нашей беседы тоже был под впечатлением. Спрашивает: «Ты на каком курсе?» «На четвёртом»,— говорю. «А откуда же это ты столько всего знаешь?» — «А я со второго курса уже работаю». В общем, взял он меня практику проходить и сказал, что мне будут платить три тысячи в месяц.

Я тогда говорю: «Три тысячи — это без опыта, а мне надо больше». «Сколько?» — «Шесть тысяч хочу». Орлов сказал, что я обнаглела, но на шесть тысяч согласился. Он потом высказал Курас, что она ему свинью подложила — прислала девчонку, которая сразу в два раза бо́льшую зарплату потребовала. Но Татьяна Леонидовна классно ответила: «Она просто знает себе цену!»

А Орлов признался потом, что я для них в итоге гораздо больше заработала.

Я, если честно, сама не знаю, что мне больше нравится — лично решать сложные юридические задачки или организовывать работу других.

Иногда я получаю настоящий кайф от того, что придумала нестандартную схему, «просудила» её, и получила результат. Никто этого не сделал, а я смогла!

У нас было дело в Иркутской области, от которого отказались самые крутые юристы. Все отказались… А я взялась и выиграла это дело! И была горда собой.

Но не менее серьезное удовлетворение я испытываю, когда у меня total control — полный контроль над всеми и над всем. Я счастлива, когда в фирме всё идет чётко, как в Кремле, когда всё кипит, всё на ниточках.

Люблю руководить. Если я пойду в суд, то только в вышестоящие инстанции — в кассацию, апелляцию. Судьёй первой инстанции не буду никогда. Я люблю контролировать, проверять и показывать всем: «Как всё плохо вы сделали, блин, надо было вот так!» Но при этом мне важно не просто сказать, что всё плохо, а предложить альтернативный вариант. И, желательно, креативный. То есть, мои интересы друг другу не мешают. Когда у меня получается и одно, и второе — это здорово.

Я когда с коллегами в Питере пообщалась и узнала, сколько они берут в час, я была просто в шоке! Пришла к своим и сказала: «Мы, видимо, чем-то не тем занимаемся, коллеги»!

Но это шутка, конечно. А серьёзно о ценообразовании вот что могу сказать. Я почасовку за 20 лет не брала ни разу, даже за сопровождение сделок. У каждой юридической практики есть определённый алгоритм действий: я его знаю и могу предварительно оценить.

Но приведут ли эти действия сразу к нужному результату — это я уже знать не могу. Поэтому обычно предлагаю клиентам разделить всю работу на этапы. Для начала можно выделить ознакомительный этап. Это удобно: мы получаем возможность глубоко изучить дело, более осознанно оценить его перспективы и предстоящие затраты. А клиент смотрит на нас в работе, видит наш подход, видит, за что мы деньги берём. И у него остаются пути отхода — он ведь не оплатил всё наперед.

А ещё я никогда не беру за процесс. От меня никто не слышал: «У нас прибавились вот такие расходы. И ещё вот это оплатите. И за это нужно доплатить». Я стараюсь обозначить цифру изначально и под эту цифру мы подстраиваемся. Пару раз обстоятельства складывались так, что мы работали даже в минус.

Ситуация может измениться. Но я считаю, что условия, которые были обозначены сторонами на берегу, должны соблюдаться. Только форс-мажор может повлиять на изменение условий. Это вопрос репутации.

Я не только молодёжь выбираю, которую готова учить, растить, делиться опытом. Я и к коллегам внимательно присматриваюсь, которых планирую в качестве партнёров привлекать. Но это не так происходит, как в других юрфирмах: вот он хороший специалист — его возьмем. У меня это немного по-другому работает.

Я привлекаю только тех людей, которым абсолютно доверяю. А если можно обойтись внутренними ресурсами, то мы делаем всё сами.

Почему осторожничаю? Да сфера у нас такая. Мы же не адвокатура, где ты представляешь клиента какой-то отрезок времени, потом его осудили или освободили — и всё, до свидания!

Наши проекты длятся годы. И все люди, которые над проектом работают, за эти годы второй семьёй становятся. Вот потому и сложно выбирать партнёров. Мало того, что нужен человек хороший, порядочный, нужен ещё и профессионал.

Как-то приехал к нам в Иркутск Геннадий Зюганов — поддержать на выборах в губернаторы кандидата от КПРФ.

Выборы, даже местные, это всегда пресса, шумиха, суета. А в Иркутске, как и в любом таком городе, есть центральный рынок. Это муниципальное предприятие, ему много лет. Место людное и для политика привлекательное, особенно если ты на картинку журналистов работаешь.

И вот они встретились — рынок и Зюганов. Ну, встретились да не совсем :)

Рынком тогда руководил партийный оппонент Зюганова из «Единой России», который от этого шоу лидера КПРФ оказался не в восторге. И когда тот с камерами, телохранителями и сопровождающими журналистами уже собирался зайти на рынок — двери закрылись прямо у него перед носом. Что ж поделать — идёт санитарная обработка, тараканов травят, им выборы не указ.

Зюганов, недолго думая, написал на руководителя заявление по административке — по статье «Самоуправство». И вот в этой административке я выступила на стороне защиты. Опросила около 80 свидетелей. Был серьёзный процесс с массой осложняющих факторов. Зюганов и пресса трубили, что директор запер на рынке «тысячу заложников». Но в итоге, в результате проделанной мной работы, суд освободил его от административной ответственности за отсутствием состава правонарушения.

Это дело мне потом много клиентов привлекло, администрация городская была под впечатлением.

А я теперь всем советую сохранять контроль над эмоциями и соразмерять свои действия, особенно если вы должностное лицо. Замучаешься иначе пыль глотать, как говорится :)

Кто постарше — наверняка помнит фильм о девочке Аварии и сложных временах конца 80-х. У меня история другая, но есть и параллели. Мой папа почти всю жизнь — 40 лет — проработал следователем. Закончил Хабаровскую школу МВД, сейчас он полковник в отставке. А школьные годы пришлись на 90-е, те самые, что только подступали в фильме.

То время в органах... — я думаю, вы представляете, что это. Зарплаты не платят, менты без зарплаты ходят на работу. Просыпаешься — его уже нет. Ложишься — его ещё нет.

Мама учитель, зарплаты не было от слова совсем. Плюс в 90-м году родился младший брат, который постоянно болел.

Мы тогда жили в деревне, был огромный огород: накапывали там по 120 кулей картошки. Не потому, что мы вчетвером всё это съедали, а потому что продавали. Просто чтобы хоть какие-то деньги были. А ещё было две коровы — продавали молоко.

И так получилось, что с 11 лет я работала. Девочка, которая гордилась своими дворянскими корнями, которая не сомневалась даже, что получит высшее образование, — либо торговала, либо полы мыла в школе. Потому что — ну, элементарно хотелось одеться! Какие-то юбочки, платьица у одноклассниц есть, а мне тоже, хотелось всего этого, да.

В общем, я, как настоящая принцесса: надо — и корову подоить могу, и картошку выкопать; а надо — и на балу станцевать. Те времена в моей жизни прошли, а уважение к физическому труду, к людям, которые умеют работать, осталось.

И ещё одна особенность осталась у меня с тех времён. Муж говорит, когда заходит во вторую гардеробную или, там, пятую: «Зай, господи, остановись!». Отвечаю: «Прости, зай, не могу».

И покупаю ещё одну сумочку Луи Виттон. А папа гордится.

Не из-за сумочек, конечно :-)